Юле
Дед Михаил был из таких дедов, которые не ходят по больницам.
Дед Михаил любил повеселиться, попеть и с наступлением холодов натягивал ушанку и тулуп. Разношенные валенки, галоши. Дед Михаил был добрым и хорошим, но не вступал в пенсионерский клуб, хотя и пах давно, как нафталин. Дед бегал по утрам. В трусах и майке.
Когда-то его звали просто — Майкл. Ну ладно. Иногда — Мишаня, блин.
Дед Михаил влюблялся, хипповал, а строгие значительные боги, храни их Кортасар и Борхес (Хорхе), ему вручили вечные права на радость. И рюкзак размером с дом. Вздохнули боги: это для начала. Светило солнце, музыка звучала. Качался на волне мегалодон.
Сегодня Михаил берёт мешок. Мешок его с годами не пустеет. Дыра в мешке — невелика потеря, ой, выпал Василисин гребешок. А в бархатном мешке полно всего: конфеты, поезд, настоящий то есть, лесные совы, для кого-то совесть. Для непутёвой ведьмы — колдовство. Для Зинаиды Палны — холодец, броня для молодого падавана.
Дед Михаил — он знал ещё Ивана, который Грозный. Так себе отец.
Для зимней чехарды — зеркальный пруд. Для многодетных мам — стальные нервы.
Дед Михаил в петлицу шепчет: первый, какой вы мне назначили маршрут.
Дед Михаил ругается, спешит. Он пашет заместителем Мороза. Над ним нависла страшная угроза. Земля без снега, люди без души.
Подлизы воспевают королей. Гордится генералом портупея.
А дед несёт подарки. Не успеет, заглянет в марте. Или в феврале. Возможно, в мае. Третьего числа. День точно будет радостен и ярок.
Смотри, дедуля держит твой подарок.
Не знает, что, но вроде ты ждала.
#svirel_poetry
